Окончание. Начало в № 6.
В рассказе Юрия Нагибина «Любимый ученик. Ночь на 14 нисана» (1991) предложена трактовка образа Иуды Искариота как человека жертвенного и великодушного. Христос призывает Иуду обречь себя на страшный подвиг, обещая, что после этого Иуда станет выше Христа.
«Меня ждёт место одесную Отца моего, – обращается Христос к Иуде, – а я маюсь, дрожу, мокну холодным потом, мой рассудок мутится от страха, каково же будет тебе, обречённому на муки вечные и вечный позор в памяти людей?».
По мнению автора «Тайны мессианства и страстей. Очерк жизни Иисуса» (1901) Альберта Швейцера, значение поступка Иуды Искариота заключалось прежде всего в том, что он указал первосвященникам на мессианство Христа, что дало им впоследствии возможность обвинить Христа в богохульстве и на этом основании предать Его смерти. Швейцер считает, что истинных мотивов предательства Иуды Евангелия не называют. А то обстоятельство, что Христос ведёт себя по отношению к Иуде ласково в Гефсиманском саду, говоря: «Друг! Для чего ты пришёл?» (Мф 26:50) – подтверждает, что, возможно, Иуда и Христос вместе хотели ускорить ход событий. Иных мотивов предательства Швейцер не видит.
Анатоль Франс в романе «Сад Эпикура» (1895) изображает аббата Эжже, мучимого сознанием того, что Иуда, явившийся исполнить пророчества, горит в аду. «В конце концов он пришёл к мысли, что божественное милосердие не могло не желать искупления этой несчастной душе и что, несмотря на мрачные слова Евангелия и вопреки церковной традиции, Искариот должен был спастись. Сомнения его сделались нестерпимыми; он захотел рассеять их». По убеждению аббата Эжже, Иуда сознательно пошёл на предательство, избрав для себя адские муки, чтобы совершилось Распятие и Воскресение, а следовательно, открылось спасение для человечества.
Обратившийся пред алтарём с молитвой к Иуде, Эжже падает ниц и вдруг чувствует, что две руки легли на его голову. Считая себя с этого момента рукоположённым Иудой, аббат отправляется «проповедовать в мир евангелие бесконечной жалости к людям, во имя Иуды искуплённого».
Далее Франс сообщает, что Эжже «в апостольском служении своём … дошёл до нищеты и безумия. Аббат Эжже стал сведенборгианцем и умер в Мюнхене. Он самый последний и самый кроткий из каинитов». Таким образом автор указывает, что взгляд на Иуду не как на предателя, льстеца и сребролюбца, а как на знающего истину и совершившего предательство во спасение человечества, восходит ещё к гностической секте каинитов, возникшей во II веке н. э.
На примере аббата Эжже Карл Густав Юнг в работе «Либидо. Его метаморфозы и символы» (1912) демонстрирует действие бессознательных влечений, в которых аббат предпочитает не признаваться даже себе, отвергая их как постыдные с точки зрения существующей этики и религии. Но бессознательные влечения обнаруживают себя, проявляясь в сознательных поступках: «Аббат отправляется в мир, чтобы проповедовать евангелие милосердия… Он выходит из католической церкви и становится сведенборгианцем. Теперь понимаем мы его фантазию об Иуде: он сам был Иудой, который выдал своего Господа, поэтому ему необходимо было предварительно убедиться в Божественном милосердии и тогда уже спокойно остаться Иудой». Евангельские события, связанные с предательством Иуды, Юнг относит «к тому мифическому материалу, который касается коварной измены герою». Этот миф, по мнению Юнга, «бесконечно стар» и является отображением такого человеческого влечения, как зависть. В том смысле, что в тайнике сердца каждый человек хочет смерти героя.
Интерпретируя евангельский текст в рассказе «Три версии предательства Иуды» (1944), Хорхе Луис Борхес приходит к выводу, что Иуда совершил предательство, чтобы вынудить Христа разжечь восстание против римского гнёта. Борхес высказывает предположение, что Бог воплотился не в Христа, а в Иуду – последнего из последних, сына погибели (Ин 17:12). Свою версию Борхес объясняет следующим образом: первосвященникам, решившим арестовать Христа, не нужен был человек, способный опознать Его, поскольку проповедь Христа происходила при огромном стечении народа, и все прекрасно знали Его в лицо. Следовательно, предательство имело какой-то иной смысл, было частью замысла об искуплении. В итоге Борхес приходит к выводу, что если Бог стал человеком, то непременно целиком – то есть со всеми пороками. А в этом случае логично предположить, что Бог для Своего воплощения выбрал самую презренную судьбу – судьбу предателя и висельника.
В романе Никоса Казандзакиса «Последнее искушение Христа» (1955) Христос Сам просит Иуду предать Его в руки иудеев. В своей книге «Иисус» (1969) израильский религиовед Давид Флуссер утверждает, что предательства никакого не было. Прежде всего потому, что Иисус и не Христос вовсе, а обычный еврей, не нарушавший предписаний Галахи своего времени. По мнению Флуссера, Иисус был убит оккупационными властями, разделив судьбы миллионов своих собратьев по крови. Что касается предательства Иуды, Флуссер пишет: «Почему он так поступил, мы не знаем. А то, что рассказывают о его смерти, противоречиво».
В романе Генрика Панаса «Евангелие от Иуды» (1973) Иуда Искариот представлен интеллигентом, с иронией воспринимающим наивное учение Иисуса, которое он называет эклектичным и поверхностным. Поняв, что Иисус обречён, Иуда удаляется на свою виллу с целью вернуться к мирным занятиям и вновь сделаться «уважаемым финансистом».
Основываясь на Священном Писании и Священном Предании, а также учитывая рассмотренные выше интерпретации образа Иуды Искариота и труды по истории Палестины, позволяющие максимально полно восстановить картину жизни современников Иисуса Христа[1], представляется возможным предположить, что мотивом предательства Иуды Искариота стал своеобразный внутренний конфликт апостола, оказавшегося перед выбором: следовать за Христом или вернуться к привычной жизни рядового горожанина Иудеи. Другими словами, следовать Христовой заповеди, сформулированной апостолом Иоанном: «не любите мира ни того, что в мире» (1Ин 2:15) – и одновременно оставаться участником «общества потребления» того времени, от чего Иуда Искариот не сумел отказаться. В известном смысле это отражает и картину современного «общества потребления», для которого так же невозможно, оставаясь собой, сохранять верность христианской традиции.
Иуда Искариот – одна из центральных фигур новозаветной истории, находящаяся в непосредственной близости от Христа. Предательство Иуды стало началом важнейших христианских событий – Распятия и Воскресения. Смысл этих событий – искупление человеческих грехов, избавление человека от вечных мук, спасение человеческой души для Царства Небесного. Таким образом личность Иуды Искариота приобретает значение для учения о спасении – сотериологии.
Количество появившихся за минувшее столетие исследований образа Иуды Искариота, преимущественно апологетического характера, позволило писателю О.Н. Николаевой говорить о том, что «вырастает целая иудология, если не иудодицея»[2].
Возникновение разночтений образа Иуды Искариота в XX веке связано не только с активным обращением к герменевтическим методам истолкования священных текстов, но и с апостасийными процессами – отказом от традиционных ценностей христианства в пользу ценностей «мира сего». Человечество, стремящееся оправдать предательство Иуды Искариота, напоминает аббата Эжже, который, по выражению Юнга, «сам был Иудой». Авторы множественных интерпретаций создали настоящую галерею образа Иуды Искариота, интересного для художественной антропологии как «человек предающий», «человек, отвергающий духовное ради материального», «человек неприкаянный» и, наконец, как «человек гибнущий».
Светлана ЗАМЛЕЛОВА, кандидат философских наук
Источник: «НиР» № 7, 2022
[1] Эдершейм А. Жизнь и времена Иисуса Мессии. М., 2004.
[2] Николаева О.Н. Поцелуй Иуды. М., 2007.